Шистов со скучающим выражением лица сидел на кожаном диване и потягивал коньяк из низкого пухленького стаканчика. С утра он был в особо скверном расположении духа и посему, с утра у нег безумно болела голова, и лил беспрерывный дождь. Нельзя скачать наверняка, но, скорее всего все эти три факторы были друг из друга вытекающие и даже слишком очевидные, чтобы по какой-то причине существовать отдельно.
В данный конкретный промежуток времени поляк чувствовал себя немного менее злым, но и куда более уставшим. Целый день он провозился с поступающими учениками, отчетами, затратами, приемом комиссии и прочей скучнейшей ерундой которая упала на его плечи с директорской должностью и теперь хотел отдохнуть от подобной напрягающей его юный ум чепухи. Одним из любимых способов отдыхать для Шистова являлись совсем не редкие посещения борделей, клубов, или, как уже завелось, покупка раба. Но так как в последнее время с Наоки было особенно много проблем, а Дитрих пропадал по своим ростовщицким делам который, как ни странно, так его увлекли, Шуберт вот уже почти неделю не познавал радости самого обыденного, но при этом не менее приятного секса.
Сейчас мужчина был совершенно расслаблен, даже от части истощен, по большей мере умственно, чем физически, но стоило только в его голову закрасться мысли о скором блаженстве как едва заметная волна дрожи прокатывалась по его телу.
Ну ей богу… Как девственник перед первым разом… - иронично заметил поляк едва заметного улыбаясь. Разгладив на своих светлых брюках едва заметную складку он допил залпом стакан Коньяка и сцепив руки на животе  замок прикрыл глаза. Алкоголь уже начинал действовать на него согревая приятным теплом грудную клетку, оставляя чуть горьковатый вкус на губах и обжигая горло. Полумрак комнаты теперь засасывал и погружал в едва заметную дремоту более схожую на задумчивость. Пламя свечи стоящей на столе в количестве нескольких штук в одной чашке теперь подозрительно подрагивало создавая на легких шелковых торах комнаты загадочные разводы теней. Поляк ожидал. Со вкусом и спокойно, наслаждаясь самим процессом ожидания.

Не сказать, что Шистова сильно удивил нынешний сервис. Да и быть может в первую очередь хозяин этого сомнительного заведения с посягательством на элитный клуб, слишком переживал, что Шуберт не выплатит ему полную стоимость товара. Ведь на подобное безрассудство: Заказать мальчишку, не давая подробного описания, и веля сделать это просто как можно быстрее, мог сослаться либо человек которому пристало швыряться деньгами, либо обыденный безумец. Шубет, скорее всего, в своей скромной персоне сочетал оба эти качества.
Мальчишку приволокли совсем скоро. Миловидной внешности и со скудной бритой черепной коробкой дядя - шкафчик, коих часто пускали идти заборчиком рядом с шумными звездами, неся в своих огромных лапищах и водрузив хрупкое тело и поигрывая внушительными бицепсами под тканью черного костюма (Шистов только и успел прикинуть где подобное чудовище может отовариваться, и находить пиджаки с полутораметровой ширенной плеч)  с тихим шелестом опустил много страдальческого юношу, как не прискорбно, прямо на пол.
Поляк позволил себе тяжело вздохнуть, когда грузное тело охранника выкатилось с характерным хрустом паркета, не выдерживающих тяжесть в 200 килограмм мышц, и прикурил свои "Treasurer", чувствуя как дым наполняет легкие. Мужчина только сейчас пожалел что с ним нет мундштука. Заказав себе ванильный бурбон, дабы дать простор фантазиям Шистов теперь с нескрываемым интересом наблюдал за медленным пробуждением мальчишки. Как ему сообщили, мальчугана накачали не только усыпляющими средствами, но и афродизиаком, который совсем скоро должен был начать свое действие. Вообще, поляк не любил подобную дрянь, ибо всегда предпочитал чтобы его ловеласовские похождения происходили без вмешательства химии, впрочем, сейчас было уже поздно о чем-то жалеть, посему, мужчина выкинул докуренный уже окурок в пепельницу и отпил глоток приторной субстанции из стакана.
Крепкий.
К тому моменту его долгожданный протеже уже почти полностью очнулся, позволяя Шистову разглядывать едва заметные очертания юного тела под тряпками одежды, разглядывать молодое личико с тонкими чертами и спадающими на фарфоровые щеки мягкими прядями русых волос, легкую неуклюжесть движений, под остатками действия снотворного, но уже в который просматривалась едва заметная кошачья грация. Вполне статичный подросток, если так задуматься. Просто красивый ребенок.
А это статья, друг мой.
Шуберт усмехнулся, прикидывая сколько раз бы ему пришлось сидеть за решеткой если бы его ловили каждый раз за подобными шалостями. Впрочем, мысль эта была пуста и неплодотворна по сути своей, ведь, как известно, при наличии денег подобные проблемы пропадают сами собой.
- М? Уже очнулся? Какая прелесть. – с наигранным изумлением пролепетал Шистов самым ангельским из всех своих тоном. В глазах его мелькали чуть заметные похотливые огоньки появившиеся под действием алкоголя. Слова он произносил медленно и расторопно.
- А я уж переживал, что тебя пройдется будить прямым уколом в сердце. Я смотрю, на этот раз ростовщик переборщил со снотворным. Как самочувствие?
Поляк неторопливо поднялся и также прошествовал к лежащему на полу юноше. В руках его все еще покачивался бокал, а на губах играла самодовольная улыбка. Он опустился рядом с мальчишкой на одно колено и поймав острый подбородок пальцами, обтянутыми тканью тонких перчаток пространственно поинтересовался, глядя прямо в широко открытые глаза мальчика:
- Как твое имя, bambino?

К чему была спешка? В этой ситуации и в данный конкретный момент Шистов решил смаковать ситуацией с интересом разглядывая перемену эмоций на лице мальчишки.
Странно, даже Наоки был не так перепуган, и, даже по большей мере он скорее был зол. Ты удивляешь меня, мальчишка. Кто уже успел так сломать тебя до меня? Я, вроде бы, просил себе новенького мальчика, а не поношенную игрушку.
Мужчина отстранился, глядя теперь на мальчишку сверху, стоя на выпрямленных ногах и заглядывая тому в глаза, в поисках отголосков его эмоций. Мальчишка был по большей мере странным. Либо же он имел представление о том, какой бизнес вдеться в этом городе, или же, был по натуре особенно пуглив. Был еще вариант, что его обрабатывали до этого, но при таких условиях Шистов не выплатит ни копейки, а Ростовщику долго придется перед ним отсчитываться.
Поляк мягко улыбнувшись прошествовал к невысокому столику с разнообразного рода «Игрушками» коими часто любили пользоваться посетители подобных комнат. Ответа на ряд его вопросов не последовало.
Печально-печально. Я надеялся на дерзкий ответ….
- Не вежливо, мальчик мой. К тебе с вопросом обратился старший. Впредь, будь послушным, и отвечай на вопросы, которые тебе задают.
Шуберт стянул зубами с руки перчатку за кончик среднего пальца и прошелся кончиками пальцев по изобилию предметов. На столике лежали и банальные плетки, разных форм  размеров, и с разным эффектом воздействия, в том числе и разнообразного рода ошейники и кожаные манжеты, наручники, и прочий реквизит юного садомазохиста. Нельзя сказать что Шистов не любил такие игрушки. Он и сам частенько в сексе с обыденными партнерами, которые даже не думали сопротивляться, для остроты ощущений использовал подобные игрушки, дабы разнообразить секс и внести в него толику агрессии и страсти. В данном случае некоторые предметы понадобятся ему, дабы избежать лишнего сопротивления. Шуберт осторожно взял в руки тонкий ошейник с рядом коротких серебристых шипов, в комплекте к которому шла тонкая но прочная цепь. Кинув выбранный аксессуар на диван он снова приблизился к мальчику и опустился перед ним на колено.
- Ты знаешь, где ты находишься? – в голосе теперь проскальзывали ледяные нотки, но при этом Шуберт продолжал пространственно улыбаться. У него не было цели запугать мальчика еще больше. Только расставить все точки над I чтобы не давать ему повода для пустых иллюзий. Впрочем, даже это он собирался делать медленно, смакуя каждое мгновение осознания игрушкой ее упаднеческого положения.
- Возможно, имеешь какие-то предположения о моей скромной личности? Могу обнадежить тебя, или же расстроить, тут все зависит от твоих приоритетов, но, скорее всего тебе в ближайшее время придется созерцать мое лико достаточно часто. Впрочем, тут тоже все зависит от тебя.
Поляк очаровательно улыбнулся едва заметно облизнувшись и тихо рассмеялся возвращаясь к дивану. Удобно расположившись на кожаной поверхности и скинув на спинку пальто он закинул ногу на ногу и положил руки вдоль спинки дивана, чуть склонив голову набок, прищурившись и из под веера ресниц наблюдая за мальчишкой.
- И кстати, раздевайся. Я хочу посмотреть на предлагаемый мне товар. И лучше бы тебе не упрямится, caro, иначе мне придется заставить тебя.
На лице мужчины расцвела еще более довольная и жестокая улыбка.

- Значит, даже представление не имеешь? – умилился Шистов. По комнате прокатился тихий отрывистый мягкий смех. Шуберт снова поднялся, теперь уже передерживая в руках ошейник и подошел к мальчишку. Тот, кажется, находился в тяжких раздумьях о своей судьбинушку и прятал глаза за каскадом челки. Прохладная кожа скользнула по шее юного ангелочка и тихо щелкнула застежка под линией роста волос. Шуберт, оставив в своих руках тонкую цепь, отступил на шаг, любуясь своим маленьким произведением. На фоне бледной бархатистой коже черный грубый рельеф ошейника смотрелся достаточно интересно. Поляк склонил голову, перебирая в пальцах звенья цепочки.
- Тебе очень идет. Я надеюсь, что ты не против такого аксессуара? И кстати…
Шистов чуть заметно нахмурился.
- … ты так и не сказал, как тебя зовут. Или тебе не нравиться когда тебя называют по имени, и ты предпочитаешь прозвища? Волчонок…
Последние слова Шистов уже прошептал, присаживаясь возле мальчика на корточки и осторожно притягивая его к себе за шею. Пальцы другой руки натянули цепь, не давая мальчику возможности отстраниться.
Да волчонок. Именно волчонок. В твоих глазах я читаю слишком явное, и даже звериное отчаянье и свободолюбие.
Пальцы скользнули к лицу юноши, очерчивая мягкий контур губ, касаясь едва-едва края аккуратного ушка, нежной мочки. Кожа у мальчика была приятная на ощупь, что Шуберт отметил не без удовольствия, достаточно бледная и матовая на щеках покрытая светлым персиковым пухом, который придавал ей бархатистости. 
Странный мальчик. То удивительно пуглив, то подозрительно спокоен, но уж никак не то, что я ожидал. Если дело так пойдет, вечер выдастся куда менее интересным, чем я ожидал – не без иронии заметил Шистов, скользя пальцами уже по обтянутой тканью совершенно лишней тут футболки, хрупкой груди и кубикам подтянутого живота. Пальцы его поймали  край этого самого элемента одежды, который у поляка лично никогда доверия не вызывал, и дернули его вверх, почти стянув футболку с груди юноши. Теперь поляк мог лицезреть еще и  бледную грудь с едва просматривающимся силуэтом ребер и пурпурными сосками. Впрочем, любоваться сией прелестью времени было мало, так как Шистов вполне подозревал, какая реакция последует, посему, одним резким движением повалил мальчишку на пол, прижимая к нему его тонкие запястья, и, раздвинув его ноги своими коленями, окончательно лишил мальчишку возможности двигаться. Теперь Шуберт уже не церемонился наклоняясь ближе к лицу юноши, будто намереваясь поцеловать, но отлынивая ближе к уху, так как не велено дарить игрушке такую похвалу как поцелуй, во всяком случае, так считал Шистов, теперь шептал ему в самое ушко тихо-тихо но отчетливо, тоном, с проскальзывающими нотками злорадства.
- Я скажу тебе мальчик, где ты, так уж и быть. Не буду терзать твой пытливый юный ум догадками. В данном конкретном случае – я тебя купил. Ты мой. Моя собственность. Игрушка без прав и свобод. Я так подозреваю, что подобная перспектива не особо тебя радует, но скажу еще кое-что, что, возможно, заставит тебя изменить твои приоритеты. Я взял тебя пока только на одну ночь. За нее в случае отказа от товара я должен буду выплатить половину стоимости, если же ты мне понравишься – всю, и забрать тебя домой. В случае если я таки не стану тебя покупать и уйду, оставив половину запланированных сначала денег, ростовщик, наверняка, определит тебя в какой-нибудь бордель, как уже поношенный и использованный товар, где старые дяди извращенцы будут изгаляться над тобой ночи и дни напролет, а возможно и днями подряд, и там, как ты понял, прав у тебя будет еще меньше. Подобные игрушки, как ты, держатели борделей берут по дешевке, и щадить тебя никто не будет. В моем же случае помимо тебя у меня уже есть пару игрушек, так что тебя я купил по причине лишних денег и праздного интереса, можно даже сказать – скуки. Так что в твоих интересах, мой хороший, очень постараться, чтобы понравиться мне…

Мальчишка начинал нравится ему все больше и больше.
Разноплановый кадр. Интересно-интересно….
- О, Мой мальчик, я смотрю, что твой эмоциональный диапазон шире, чем апатия и страх. Это дарует. Быть может ты еще и сопротивляться начнешь активнее, и будешь обиженно пинаться?
Шистов раскатисто рассмеялся, чувствуя подступающее чувство возбуждения и азарта. Для него это была своеобразная «охота» где нужно было «загнать дичь» и лишить ее   возможности к отступлению, зародить в ее душе семена отчаянье и безысходности. Теперь он уже смотрел на Волчонка с нескрываемым интересом, начиная экспериментировать. Он хорошо запомнил, что его прикосновения, пусть и мимолетные, вызывали в теле мальчика трепетную дрожь. Оставалось только выяснить: из за страха ли, или же от действия афродизиака, а быть может, как бы не отрицал это мальчишка, но дрожь его была вполне обоснована простыми инстинктами.
К сожалению, тянуться до полочки с маслами и прочей атрибутикой было далеко, да и рановато. Поляк только сейчас смекнул, что не плохо было бы перетащить мальчика на диван, что и сделал, намотав на руку цепь ошейника. Не то чтобы он сильно его затянул, но достаточно хорошо, чтобы при малейшем натяжении цепи жертва чувствовала дискомфорт.
Теперь мальчик лежал на кожаной поверхности подлокотника. Шуберт таки отпустил цепь и теперь, придерживая одной рукой тонкие запястья над головой мальчика и прижимая его бедра к дивану своими ногами, он обмотал цепью руки мальчика достаточно туго, и зацепил ее у изголовья, де под подлокотником специально для этих целей были стальные крючки. Теперь мальчишка бы совершенно обездвижен, а у поляка была полная свобода действия.
- Я не отпущу тебя, волчонок. Я заплатил за тебя большие деньги, к чему мне тебя отпускать? Я никогда не блистал зачатками совести и понятия «Морали» и «Аморальности» у меня достаточно широкие. Так что смею тебя заверить, ты инструмент. А инструмент только в руках у умелого музыканта начинает звучать. Но до этого инструмент нужно подчинить. Чем мы и займемся сейчас с тобой. Начнем с воспитания.
Шуберт наклонился, скользя пальцами по тяжело вздымающейся груди. Кончиками пальцев он коснулся сосков, чуть сжимая, на губах расцвела дьявольская улыбка, когда реакция на его жесты последовала незамедлительно.
- Урок первый – сопротивление бесполезно…
Шистов положил руки, на острые коленки резко раздвигая их, опускаясь над грудью мальчика, смякая губы на соске, покусывая, но тут же отпуская. Теперь пальцы ловко расстегнули ремень и стащили брюки с узких бедер. Пальцы коснулись уже явно напряженной плоти под тонкой гранью нижнего белья.

- А вот это уже урок второй мой мальчик. Вот именно что ты теперь моя вещь, мой ручной зверек. Я купил тебя по собственному желанию и уж никак не по твоему хотению. Следовательно, советую тебе свыкнуться с этой мыслью и быть покорным, а иначе, мне придется принимать меры наказания.
В подтверждение Шистов легко шлепнул мальчишку по аппетитной ягодице и тихо хихикнул увидев столь бурную реакцию на свое кроткое прикосновение.
- О, не надо? Не указывай, что мне делать, мальчик.
Шуберт на секунду отстранился, выпрямившись и сидя на диване, отклонился рукой, потянувшись к полке с реквизитом садомазохиста. Выбор его пал на розовое эфирное масло с чуть сладковатым запахом и кожаную упругую плеть. Последнее правда он отложил до лучших времен. Пальцы его быстро откупорили резиновую крышечку на колбочке и нырнули внутрь, в скользкую прохладную и вязкую жидкость.
- Будь послушным, мальчик мой, и, возможно, я позволю тебе кончить. В противном случае, смею сообщить тебе что тебя накачали какой-то дрянью, наивно предполагая, по всей видимости, что без нее я не смогу заставить тебя возбудиться, и действие ее не пройдет около трех часов если конечно тебе не устроить разрядку. Так что если ты будешь вести себя плохо я устрою тебе эти три часа самыми мучительными и сладкими в твоей жизни. Я не позволю тебе кончить, но, и в тоже время позабочусь, чтобы напряженное возбуждение не покидало тебя. Пока что, ты вел себя не особенно покорно
Поляк чувствовал возрастающее торжество. Лишив мальчишку последней детали одежды он теперь имел полную власть над его телом. Пальцы его сомкнулись на тонкой лодыжке запрокидывая изящную ножку, и поставив тем самым волчонка в очень пикантное положение. Его взору теперь открывался чудный вид.
- Скажи мне, мальчик, Кто-то еще раньше трогал тебя так…
В этот момент Шистов медленно протолкнул один палец, обильно смазанный маслом между ягодиц мальчика нащупывая туго сжатое отверстие и проникая внутрь до последней фаланги, но тут же почти до конца втаскивая назад и проталкивая уже два до упора, и двигая медленно туда обратно, а затем снова проталкивая до самого конца, нащупывая бугорок простаты.
- … Или же ты все еще девственник и я имею честь быть первым твоим мужчиной?
Теперь уже в голосе поляка появились более чем компрометирующие его состояние томные, возбужденные нотки. В глазах плясали озорные огоньки и движения становились жестче и резче. Теперь он проталкивал внутрь мальчика сразу три пальца второй рукой уже закинув ножку к себе на плече и заставляя волчонка открываться ему еще больше. Касаться члена мальчика он пока избегал дав ему возможность в полной мере прочувствовать его пальцы внутри себя. Яркий румянец вспыхнувший на щеках мальчика уже давно забавлял его пробуждая внизу живота приятное напряжение. Поляк все еще смаковал желая в полной мере насладиться своим маленьким триумфом.
- Можешь начинать кричать мальчик… - и Шуберт протолкнул внутрь сразу четыре пальца ловя губами губы юноши.

- Не надо что? - быстро переспросил Шистов выдыхая эти слова в приоткрытые губы мальчика. Теперь это было еще интереснее: как волченок боролся уже совсем не с ним, а с самим собой. Со своими желаниями и мыслями. 
Интересно...
Губы мальчика на вкус были горьковатым вкусом никотина.
Очередной курильщик, черт подери. Предложить ему чтоли сигаретку?
Эта мысль позабавила Шуберта. Интересно, как бы он на это отреагировал?
Впрочем, тянуься к карману сброшенного пальто и искать там пачку сигарет было сейчас не совсем уместно, посему, мужчина отложил эту идею на потом. Губы его неторопливо ласкали губы мальчика ища ответа, умелый язык касался чужого языка целуя горяче и влажно. Пальцы одной руки двигались внутри малчика растягивая, будто нарошно особенно медленно. Оказавшись свободной вторая рука пробежалась по подтянутому торсу, сомкнулась у основания тведого члена чуть сжимая, и поглаживая вдоль всей длинны. Поляк усмехнулся сквозь поцелуй размазывая пальцами по головке выступившую капельку смазки.
И пусть еще скажет что дело только в афродизиаке? Пф....
Поляк приоткрыл глаза наблюдая из под веера ресниц за изменениями на лице мальчика. Румянец на его щеках настолько умилил Шу что он даже разорвал поцелуй коснувшись влажнымми гуами горящей щеки.
- А если я предложу тебе пари, А?
Шистов вдруг застыл, и через мгновение уже отстранился выпуская мальчика из плена своих пальцев. Теперь он смотрел на него с любопытством и иронией.
- Предположим, я не буду брать тебя силой... я вообще не буду тебя больше трогать, но, тогда..
Шуберт широко развел в стороны колени.
- Сделай мне приятно. Если сможешь..
В глазах поляка сверкнули озорные искорки.
- Отпущу тебя живым и невредимым. Может даже дам средство снимающее действие афродизиака... А если нет...
Пляк сделал беспристрастное лицо...
- Сам понимаешь.
Пальцы его быстро сняли с крючка цепь за подлокотником.
- Думаю ты понимаешь что бежать бесполезно. Дверь закрыта снаружи а ключь есть только у меня.

Первый вопрос мальчика Шистов демонстративно пропустил мимо ушей, вторая же его реплика заставила его улыбнуться.
- О… Неужто это угроза? Как мило. Боюсь, мой юный друг, твоим мечтам не сбыться. Хотя бы потому, что ты сейчас стоишь передо мной на коленях, и прекрасно понимаешь что по минутной прихоти я могу поставить тебя в позу поинтересней.
Глупый мальчишка. Неужели он думает что я, приобретя его за такие деньги собираюсь отпустить его за банальный минет? Пф. Неужто он считает, что я готов так простодушно разбрасываться деньгами?
Мужчина с видом довольного кота из под полуопущенных ресниц наблюдал за действиями мальчика. У того дрожали пальцы и, быть может и без его ведома, пухлая нижняя губка.
- Неужто впервой, мальчик? Чего ты так нервничаешь? Если будешь дальше так дрожать то у тебя даже рта открыть не получится.
Поляк самодовольно хмыкнул, шумно выдохнув когда тонкие пальчики освободили его от грани белья. Теперь юноша смотрел на него снизу вверх, и по всей видимости все еще решался, или же не знал с какой стороны подойти к сему занятию. Шуберт благосклонно решил помочь ему с этой нелегкой проблемой. Пальцы его легонько коснулись бархатной щечки и провели по пухлым губам.
- Ну-же… Или ты решил что мне достаточно остаться с приспущенными брюками? Смею тебя заверить, что тебе придется очень постараться, чтобы мне понравилось, мальчик.
Поляк прищурился пальцем проникая между приоткрытых губ и коснувшись горячего языка мальчика провел влажную дорожку от края рта по щеке. Он почти физически ощущал как быстро колотиться сердце мальчика и как стучит пульс в его висках. Видел, как расширяются зрачки с ободком пронзительно-золотистого, цвета орахисовой скорлупы радужки. Пальцы его переползли на затылок мальчишки, перебирая русые, мягкие волосы.
Шуберт ждал. Юноша должен был сделать первый ход сам. В противном случае… мужчина был слишком возбужден чтобы терпеть дольше и понимал что еще мгновение и он повалит этого сорванца напол и возьмет. Грубо и резко, наслаждаясь отрывистыми криками мальчишки. И тогда поляк легко надавил на его засылок прикусывая губу.
- Начинай, bambino. Я не намерен больше ждать.

- Хм… это было бы неплохо услышать, но для твоего ротика сейчас есть занятие куда поинтересней – ехидно заметил Шистов зарываясь пальцами в шелковистые волосы, поглаживая затылок мальчика пальцами.
Нерешительность юноши только подзадоривала его. Нетерпеливо облизнулся с интересом наблюдая за действиями мальчика, слегка улыбнулся почувствовав прохладные пальчики на своем животе, тихо выдохнул, когда острый язычок мальчика коснулся его члена. Пальцы его вновь с затылка переместились на ярко алую щечку, касаясь мягкой кожи только кончиками пальцев. Теперь уже у самого Шу сердце стучало подозрительно быстро. Он был возбужден и до этого, но не так сильно, как теперь, даже не смотря на то, что мальчик только прикоснулся к нему. С низа живота по всему телу разливались приятные волны возбуждения. Оно щекотало нервишки и сбивало досель ровное и спокойное дыхание.
Поляк прикрыл глаза откидываясь на спинку дивана и вновь перемещая пальцы к затылку мальчика. Все еще ведомый смутным любопытством он предоставил ему временно полную свободу действий, если конечно так можно было назвать происходящее, и для себя решил, что будет исключительно получать удовольствие, если мальчик сможет его ему доставить.
Мужчина никогда не имел привычки на чем-то сосредотачиваться слишком серьезно. Прислушиваясь к своим ощущениям он попутно размышлял в какую комнату поселит своего новоиспеченного домочадца и как, в будущем, научит этого несуразного мальчишку доставлять ему удовольствие правильно. Каким бы трогательным не был этот юноша, но выходило у него не то чтобы плохо, но затянуто и поляк отчетливо ощущал что совсем скоро его желание пересечет грань терпимости и он таки выполнит угрозу.